Именно он совершил невероятный прыжок по карьерной лестнице из любителей в высшую лигу. Именно он стал любимцем симферопольской публики на долгие годы. Именно он принял на себя весь удар за проигранный матч в плей-офф немцам 2002-го. Именно он своим трудом сначала создал себе сказку во Франции, а потом был ее лишен из-за злых языков.

Общаясь с экс-вратарем сборной Украины, чемпионом России в составе «Спартака», автором одной из самых длинных «сухих» вратарских серий в Восточной Европе, открыл для себя не только много прекрасных фактов прошлого, но и познакомился с личностью, которая была засекречена на протяжении многих лет на фоне мяча и вратарских перчаток. Может, поэтому наша беседа началась с запрещенной до недавнего времени в футболе темы — политики. Левицкий, несмотря на тот момент находился в центре обездоленного Крыма...

«Читаю про ГУЛАГ. Боюсь, что события могут повториться»

— Максим, позвольте поинтересоваться тем, какая ситуация сейчас в Симферополе...

— Честно говоря, не знаю, что ответить. Скажу лишь, что все происходит очень и очень некрасиво...

— Какие настроения царят в городе?

— Наверное, ограничусь кратким описанием событий. Понимаю, что такая информация вовсе не для футбольной газеты. Город буквально кишит людьми, которых можно называть по-разному, но суть от этого не изменится — тайными агентами, КГБешниками... Например, сегодня видел парня, который мирно и спокойно митинговал. Так его бесцеремонно погрузили в машину и увезли в неизвестном направлении. На самом деле, страшная картина...

— Если не ошибаюсь, вы очень часто бываете в России.

— Знаете, как все произошло на самом деле... Мне очень обидно, что одна моя страна нападает на другую мою страну. Я гражданин Российской Федерации, который постоянно проживает на территории Украины, до всех этих событий чувствовал себя абсолютно комфортно и безопасно. Что будет дальше? Представления не имею. В Крыму сейчас простой закон — сильнее тот, у кого оружие в руках. Я сейчас читаю книгу Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ»... Боюсь, чтобы те события, о которых в ней говорится, не повторились. Сейчас нам не говорят о пролитой крови, но, скорее всего, нам просто об этом не сообщают.

— Вы родились в России, когда вам исполнился год, семья переехала в Крым. Там провели всю свою сознательную жизнь, впоследствии играли в России и Франции. Были ли в вашей жизни ситуации, когда испытывали дискриминации или притеснения на национальной почве?

— Когда-то над этим вопросом я даже не задумывался. У меня есть друзья из разных стран и континентов, но никогда никаких проблем не возникало. Видимо, такое обострение ситуации кому-то выгодно.

— Предлагаю подробнее заглянуть в годы вашего детства. Читал, что ваш отец был военным. Желание пойти его путем возникало?

— Моя любовь к футболу появилась неожиданно. На уроке физкультуры увидел мяч и понял, что мне нравится его пинать. Впоследствии начал заниматься в школе под Симферополем, в селе Доброе. Когда тебе 8 лет, то о далеком будущем не думаешь. С годами жизнь складывается определенным образом и движется в определенном направлении.

— В Бразилии есть известные пляжи Копакабана. В Симферополе, говорят, на берегу крупнейшей реки Крыма, Салгира, есть такие себе пустыри, где местные дети делают первые футбольные шаги...

— Немножко поправлю. Неподалеку от Симферополя на берегу Салгира создали Симферопольское водохранилище. В то время, когда вода спадает, появляется дно, на котором дети организуют себе футбольные поля. Вода отходит, вырастает трава, и дети занимаются любимым делом. По крайней мере, у меня все было именно так.

«Думал, что после игры с „Нивой“ выгонят из команды»

— Действительно ли ваш переход из любительского в профессиональный футбол состоялся благодаря Анатолию Заяеву?

— Да, это его заслуга. Анатолий Николаевич, царствие ему небесное, очень много сделал для меня. Буду откровенным: у нас хватало недоразумений и противоречий, но я считаю его очень хорошим человеком. В настоящее время практически отсутствует переход из любительского футбола в профессиональный. А когда-то Заяев помог не только мне, но и Сергею Есину, братьям Кунденкам. В конце сезона он всегда собирал молодых и перспективных крымских ребят и организовывал матч для того, чтобы оценить их способности. Именно в таких матчах одаренный тренер замечал будущие таланты. Я помню даже день, когда Заяев пригласил меня в ряды «Таврии». Это произошло 1 февраля 1993 года. Во время матча Анатолий Николаевич подошел ко мне и сказал, что завтра будет ждать меня в 11 часов на стадионе.

— Интересная история, связанная с подписанием вашего первого профессионального контракта...

— Да, этот контракт, который был заключен сроком на 3 года, имел такой вид: два чистых листа бумаги с моей фамилией. Существует такое понятие — зацепиться за команду. В таком возрасте не задумываешься над финансовыми вопросами или подводными камнями.

— Не жалеете, что, в конце концов, решились на подписание того сомнительного документа?

— Я тогда очень волновался. Но жизнь подтвердила, что это был правильный поступок. Я совершил прыжок с КФК в высшую лигу. Более того, основной вратарь «Таврии» Александр Петров «сломался», поэтому я получил полноценный шанс заявить о себе. Такой резкий переход с разницей в классе не прошел бесследно — у меня была куча ляпов, ошибок и «привозов». Уже в Новороссийске, куда приехал после Симферополя, начал демонстрировать зрелый футбол. Это лишь «Барселона» может приглашать в свою академию 15-летнего Месси, а за несколько лет он уже получает место в основной команде. У нас же молодые ребята радуются, когда попадают во вторую лигу, где в буквальном смысле сражаются на поле с мужиками.

— Кстати, вам никогда не хотелось забивать мячи в ворота?

— Еще как! На детских турнирах я очень много забивал. Но со временем вратарская профессия взяла верх. В Симферополе было такое небольшое песчаное поле. Говорят, его сейчас переделали, давно там не был... Ворота стояли там хоккейные. Мой первый тренер Валерий Шведюк требовал, чтобы вратари отбивали мячи без рук. Поэтому талант полевого игрока присутствовал. Мы недавно встречались с одноклассниками. Так вот, на одной из фотографий в 8-м классе по росту я был третьим с конца. И только за одно лето перед 9-м классом подрос на 12 сантиметров. Для вратаря рост — определяющая качество.

— Вы упоминали досадные моменты. Один из самых известных — матч против тернопольской «Нивы» в Симферополе. При счете 2:0 в пользу «Таврии» вы сначала отбили мяч перед собой, потом кулаками срезали навес в свои ворота. Когда ваши партнеры таки забили третий, как оказалось, победный, гол на 88-й минуте вы на ровном месте заработали красную карточку...

— Абсолютно правильно. Внимательно вас слушал и скажу, что так и было. Более того, тот матч и сейчас у меня перед глазами! А прошло 20 лет! Думал, после этого меня выгонят...

— Совсем скоро вы вернулись на поле при счете 6:0 в пользу «Таврии» в матче с «Волынью». Там особенно забавными были выкрики с трибун...

— Тренеры выпустили меня на несколько последних минут — почувствовать игру. Выхожу на поле, а вслед слышу: «Сейчас сравняют!»

— Говорят, что вы тогда рассмеялись...

— А как не смеяться! Более того, на последней минуте должен был пропускать. У меня даже такая мысль появилась: «Даже при 6:0 я все равно пропущу». Нападающий соперника обыграл меня и бил в пустые ворота, но наш последний защитник Дмитрий Демьяненко вынес мяч с линии. После матчей руководство нам всегда вручало стаканчик пива. После той игры я благодарно поделился своей порцией с Дмитрием.

«В Марселе в меня летели телефоны, бананы, апельсины, взрывные пакеты...»

— Ради справедливости стоит сказать, что в том сезоне вы запомнились «сухой» серией продолжительностью 400 минут, а также десятком «сухих» матчей. А еще в 1994-м «Таврия» вышла в финал Кубка Украины, где в серии послематчевых пенальти уступила «Черноморцу».

— Именно тогда травмировался мой коллега Петров. В ответном матче 1/2 финала против «Вереса» в старте вышел я. Именно в Ровно я впервые услышал непристойный крик в адрес двух татар — Толята Шейхаметова и Сефера Алибаева. Но это не проявление агрессии или определенные дискриминационные моменты. Болельщики таким образом пытались вывести соперника из равновесия. И это вполне нормальные методы. Такие лозунги кричали и во Львове. К такому выводу я пришел после того, как с «Сент-Этьеном» приехал в Марсель. Что там в меня только не летело: телефоны, бананы, апельсины, взрывные пакеты... Болельщики пытаются таким образом помочь своей команде. Относительно национализма, который так искусственно ищут, то его я не встречал. Гулял спокойно в Стрые и Львове, общался по-русски, и никто кривого слова мне не сказал!



— Если уж коснулись темы болельщиков, то интересно было бы услышать, где принимали лучше...

— В первую очередь, в память приходит поединок со сборной Германии. Когда видишь, как 100 тысяч в унисон с Александром Пономаревым поют гимн и все держат в руках сине-желтые флаги... В ответном матче в Дортмунде тоже было неплохо, но не так, как в Киеве. Отдельно должен сказать о «Сент-Этьене». Там безумная атмосфера, где болельщики поддерживают по-другому. Там, в принципе, все по-другому. Вспоминаю матч против «Ланса» на выезде. Это, пожалуй, лучшая игра в моей карьере. Мы переходили центр поля лишь несколько раз за матч, и то лишь тогда, когда я вводил мяч в игру. А матч тот закончился нулевой ничьей. У «Ланса» было множество моментов.

— Если вспоминать украинских болельщиков, то чью поддержку можно назвать образцовой?

— Помню матч против «Динамо» 1998-го года. В Симферополе тогда собралось почти 30 тысяч наших болельщиков. Киевлян возглавлял Валерий Лобановский. Мы сыграли 3:3, а на 58-й минуте мы «горели» с разницей в три мяча. Наш симферопольский «третий» сектор начал неистово кричать: «Таврия!». Мы пошли вперед, и благодаря хет-трику Алексея Осипова сравняли счет. На последних минутах Александр Гайдаш мог забивать победный гол, но не попал в пустые ворота. Произошло какое-то нереальное единение команды. После матча мы еще час сидели в раздевалке, ждали, когда болельщики разойдутся. Но как только мы вышли, нас начали нести на руках. Относительно выездных матчей, то очень нравилось во Львове. При заполненном стадионе я не играл ни разу, но даже в таком количестве местные болельщики очень рьяно поддерживали «Карпаты».

— В свое время в «Таврии» работал известный в Крыму функционер и бизнесмен Рувим Аронов. Он занимал руководящие посты в клубе, определенный период даже исполнял обязанности главного тренера. На публике он не появлялся давно. Возможно, вы слышали, как у него дела...

— Я вам говорил, что о Заяеве у меня прекрасные воспоминания. А про Аронова сказать такого не могу. Работа под его руководством никакого удовольствия не приносила. Ничего хорошего или плохого он мне не сделал... Последнее, что я слышал о нем от знакомых, это то, что он фигурирует в уголовных делах. На суд меня не приглашали, поэтому деталей не знаю.

— Интересно услышать ваше мнение о бывшем партнере Мамуке Джугелли, который выступал за ряд украинских команд. Ныне он имеет отношение к нескольким командам низшего российского дивизиона. Говорят, что человеком он был незаурядным...

— Последний раз я его видел еще тогда, когда находился в ФК «Ростов». Все грузины обладают уникальными чертами характера... Если в команде есть грузин, то он обязательно является душой команды. Они прекрасно поют и прекрасно танцуют. Поэтому во время командных банкетов такие люди незаменимы. Что касается футбольных качествах, то назову его «коршуном», потому что он особо не двигался по полю, но всё, что «падало» в штрафной площадке, он подхватывал и мгновенно пробивал по воротам. Типичный качественный форвард.

— В вашей карьере был еще один матч, который, наверное, часто снился вам в кошмарах. 1997-го «Таврия» уступила запорожскому «Металлургу» со счетом 8:1, а вы до 34-й минуты 5 раз вынимали мяч из сетки ворот. Заменили вас еще в первом тайме. Это был не ваш день?

— Это «день» всей команды. Что касается меня, то тут действительно ситуация трагическая. Связываю такие провалы с резким переходом карьерной лестницы. Все мячи после ударов в сторону ворот оказались в сетке. Это, наверное, худший матч в моей карьере. Зато во втором круге с «Металлургом» я провел кардинально противоположный по своему содержанию матч.

— «Таврия» оказалась на грани вылета...

— «Висело» аж пять команд, и мы были очень близки к первой лиге. При счете 1:0 в пользу запорожцев арбитр назначил в наши ворота пенальти. Если бы я его пропустил, то мы не смогли бы вырвать даже ничью. С ударом я справился, а вот добивание было курьезным — соперник пробил точно в меня, а мяч срикошетил в игрока, который пробивал. Следовательно, мне пришлось вводить мяч от ворот. Я сделал это успешно — начал голевую атаку: Володя Фурсов поборолся, а Саша Гайдаш забил. Таким образом, мы заработали спасительное очко, в последнем туре обыграли тернопольскую «Ниву», а в пропасть сорвался «Черноморец».

«Сухая» серия? Можно было ставить стул в воротах и попивать кофе»

— Когда покидали «Таврию» имели другие варианты продолжения карьеры? И почему выбрали именно новороссийский «Черноморец»?

— На тот момент меня в Симферополе все «достало». Я сознательно шел на конфликт, хотел сменить обстановку. Тогда «Таврию» как раз возглавил Анатолий Коробочка. Он вызвал меня и сказал, что видит мое раздражение и желание уехать из родной команды. Чуть раньше меня приглашал Бернд Штанге в «Днепр», а в России мной заинтересовался «Шинник». В Новороссийске я сразу оказался в основе — все основные вратари были травмированы. Даже молодой Иван Левенец, который со временем играл в «Локомотиве».

— Ваша «сухая» серия длилась 809 минут, что стала второй по продолжительности в чемпионатах России, войдя в топ-150 вратарских серий в мире. А еще это 7 месяцев без пропущенных мячей. С каждым матчем страх потерять неприкосновенность ворот увеличивался?

— Все очень просто — так сложились обстоятельства. Как бы я ни любил свой чемпионский «Спартак», с моими товарищами Володей Бесчастних и Егором Титовым, но «Черноморец» могу назвать сплоченной и самой монолитной командой в моей карьере. У нас был очень скромный бюджет, на уровне середняка первой лиги. Зато коллектив — феноменальный: украинцы Александр Призетко и Сергей Снытко, камерунец Жерри-Кристиан Тчуйсе, россиянин Денис Попов. Вся заслуга за результаты принадлежит нашему главному тренеру Владимиру Федотову. Если бы он работал в Европе, то добился прекрасных результатов. Он оперировал европейским методом — никакого крика, грубых слов. Например, Дениса Попова он сформировал как футболиста всего за 4 месяца — Владимир Григорьевич водил его по полю и рассказывал, как поступать в каждом конкретно взятом эпизоде.

© Александр Федоров, «СЭ»

— Вы говорите, что вашей заслуги в той легендарной серии не так уж и много. Возможно, это излишняя скромность?

— Нет. Я тогда шутил: в Новороссийске была такая команда, что можно было смело брать стул, садиться рядом с воротами и неспешно попивать кофе. Например, московскому «Динамо», которое «Спорт-Экспресс» назвал будущим чемпионом, мы загрузили 4 гола, а в ответ они смогли только на одну атаку. Поэтому я никаких подвигов не совершал. А про «сухие» минуты я не думал.

— В одном из матчей вы были заменены в конце первого тайма. Следующие два тура вы пропустили, потому что попали в лазарет. Когда же вернулись, то еще два матча провели «насухо».

— Начиная со старта чемпионата, у меня было 777 «сухих» минут. А тот матч, о котором вы упоминаете, мы провели с «Ростсельмашем». «Черноморец» уступил со счетом 2:1, меня заменили на 43-й минуте из-за сотрясения мозга и перелома носа. Я оказался в больнице, а наша команда попала в яму. Мой выход после травмы состоялся в матче с «пьяным» после выигрыша Кубка «Локомотивом». Мы победили со счетом 3:0, а серию было продолжено. Кстати, не стоит исключать такую вещь, как кураж: игра идет, и даже штанги помогают. Но это все приходит благодаря тренировкам.

— Колоритный игрок тогдашнего «Черноморца» — Жерри-Кристиан Тчуйсе, камерунец, который впоследствии стал россиянином. О его веселом нраве ходят легенды...

— Я жил с ним на базе. Мы ходили плавать, проводили вместе время. У Тчуйсе была интересная методика изучения русского языка — камерунцу помогали газеты. Он знал язык идеально, и постоянно задавал мне разные вопросы. А еще Тчуйсе очень любил музыку Михаила Круга. Жерри-Кристиан любил шутить. Разыгрывал собеседников, и общался только по-французски, а затем внезапно включал свой безупречный русский... Ему очень нравилась реакция собеседников. Кстати, спасибо за напоминание. Давно с ним не общался, обязательно напишу и позвоню ему.

— Что скажете про Анатолия Байдачного, с которым также работали в Новороссийске?

— Это хороший тренер, который придирчиво относился к своей работе. Разбор матча длился необычайно долго, каждый игрок выходил к доске и показывал, как школьник, что должен делать на поле. Но учтите, что московское «Динамо» нанесло один удар по воротам за весь матч. Словом, работа главного тренера была заметной. Что касается его человеческих качеств, то, наверное, не мне их оценивать.

«Джон Тошак ни разу не повысил на нас голос»

— Приходилось читать, что на рубеже тысячелетий вами заинтересовалось киевское «Динамо». Все осталось на уровне разговоров?

— В Новороссийске возникла проблема с финансами. Зарплату не выплачивали по 2-3 месяца, руководство едва успевало гасить мятежи. Планировали даже на матч не выходить. После матча с московским «Динамо» приехал спортивный директор московского «Спартака» Александр Шикунов. Он встретился с Байдачним, и они говорили о моем возможном трансфере. В соседней комнате находился агент Константин Сарсания, который пытался уговорить меня ехать в «Сент-Этьен». Партнеры советовали ехать за границу. Мол, обратно я всегда смогу вернуться. Байдачный вызвал меня к себе и сказал: «Садись, через 5 минут тебе позвонят. Не спрашивай, кто именно. Сам услышишь». Зазвучал телефон, Байдачный дает мне трубку: Киев звонит. Услышал голос Леонида Буряка, который предложил мне приехать в столицу Украины. Я извинился и сказал, что дал слово французам.

— Во Франции вы попали в настоящую сказку. Назову лишь имена нескольких футболистов, против которых вам приходилось выходить на поле: Вильям Галлас, Сони Андресон, Марк-Вивьен Фоэ, Николя Анелька, Джей-Джей Окоча, Сергей Скаченко, Людовик Жюли, Джордж Веа... Кто из них поразил больше всего?

— Только приехав во Францию, сразу понял, что там все по-другому. Мне Володя Бесчастных так и ответил на мой вопрос, почему за границей все не так, как у нас: «Там даже воздух другой. Если „Барселону“ перевести в российскую лигу, то за полгода она будет играть так же, как сейчас мы играем». Что касается соперников, то мне запомнился матч с «Лионом», который закончился ничьей — 2:2. Я вышел после травмы, а ведущая французская газета «l’equipe» признала меня лучшим вратарем тура. Зато в следующем туре против ПСЖ мы проиграли со счетом 5:1. Анелька оформил дубль, а Бертрану Роберу удался великолепный удар со штрафного. После игры тренер меня не обвинял, подчеркнув, что в пропущенных мячах моей вины нет.

— Тренировки во Франции также были «небом» в сравнении с нашей «землей»?

— Сначала я не понимал, что происходит. Усомнился в своей квалификации. Я не то, что не мог поймать мяч, я не мог даже отбить удар. Даже одежда фирмы «Umbro», сделанный в Англии или Италии, отличался от нашего «Umbro». Зато во Франции бутсы этой фирмы стоили 120 евро, а в России 45 евро. Визуально одинаковые, но качество разное. Обул и забыл, что у тебя что-то на ноге.

— В «Сент-Этьен» вы поехали с россиянином Александром Пановым. Его товарищеское плечо очень помогало?

— Саша — чудесный человек, и я рад, что играл вместе с ним. Но он мешал мне изучать французский язык. Общаться я мог только с карманным словарем.

— Что скажете о работе под руководством легендарного Джона Тошака?

— Это брат-близнец Владимира Федотова. Замечательный специалист, который ни разу не повысил на нас голос. Даже после самого нелепого гола в моей жизни.

— Имеете в виду тот случай, когда французские газеты на следующий день написали: «Лилль» — удары по воротам — 0, голы — 1»?

— Выглядело все следующим образом. Наш защитник вбросил аут, и я собирался выбить мяч в поле. Мой удар попал в затылок нападающему, который бежал от моих ворот и на меня даже не смотрел. А минутой раньше я вытащил невероятный выстрел.

— Что скажете о быте во Франции?

— Я от него в восторге. Начиная от автоматической установки температуры в комнате и заканчивая питанием. Там все сделано так, что остается только жить и наслаждаться жизнью.

— Правда, что «Сент-Этьен» однажды скрывал тот факт, что вы были вызваны в сборную Украины?

— Да, было такое. Кажется, это было перед игрой с Норвегией. Существовало правило — билеты покупает клуб, федерация оплачивает их стоимость. В Киеве мне сказали, что отправили факс, французы возражали. Я объяснил, что позанимаюсь в расположении сборной с Михаилом Михайловым и буду в порядке. Мне предложили деньги в случае, если я откажусь от поездки. Например, похожая ситуация была с моим одноклубником камерунцем Люсьеном Меттомо. Я настоял на своем и поехал на матч сборной Украины.

«В полиции ко мне относились очень снисходительно»

— После матча против «Тулузы», которую тренировал ваш бывший тренер в «Сент-Этьене» Робер Нузаре, разразилась настоящая футбольная документальная бомба. Нузаре обвинил вас и вашего партнера Алекса Диаса в наличии поддельных паспортов. На этом ваша карьера в стране мушкетеров завершилась, а футбольное поле для вас поменялось на залы судебных заседаний и даже на изолятор временного содержания. Вы осуждаете его поступок, который сломал вашу карьеру?

— Я не хочу его осуждать. Почему он так сделал, я не знаю. Не знаю, как бы я поступил в той ситуации, но, скорее всего, нарочно никого бы не сдавал.

— Говорят, что вас показывали чуть ли не все телеканалы. Что чувствовали в тот момент?

— Когда не знаешь языка, а повсюду мерцает твое фото, то, конечно, неловко. Звонил переводчику, который на ходу переводил мне. Тяжело было...

— Суд обязал вас выплатить штраф в размере 20 тысяч долларов. Читал, что этого вы не сделали и сегодня...

— Так и есть. Я помню все детали этого дела. Время проходит, но сейчас могу вспомнить каждую мелочь. Например, задерживали меня парижские правоохранители. Допрос длился несколько часов. Мой переводчик сказала, что уже 10 лет занимается уголовной юстицией. Так вот, она впервые видела, чтобы к задержанному так снисходительно относились, и вся документация была настолько благоприятной для подозреваемого. На заседании судья сказал, что все документы придут по почте на мой домашний адрес. Я волновался, почему не получил их, но они так и не пришли до сих пор. Я попал под амнистию, и уже не должен был платить штраф. После этого получал французские визы, и никаких проблем не было.

— Отдельной страницей для вас являются выступления за сборную Украины. Валерий Лобановский очень дальновидно видел эту ситуацию. Он нарочно выпустил вас на последние несколько минут в товарищеском матче на «Уэмбли» против сборной Англии. Затем аналогичным образом поступил и в официальной игре. Знал, что Украина может потерять вас...

— Это гениальный человек, поэтому я действительно рад, что знал его лично. Так держать все в голове, помнить про все... Эти 8 минут на «Уэмбли» дорогого стоят.

— Определенный период времени вы тренировались в сборной вместе с почившим ныне Сергеем Перхуном...

— Это очень светлый человек. Не скажу, что дружил с ним, ведь он играл за ЦСКА, а я — за «Спартак». Но в сборной мы сыграли по тайму против сборной Латвии. С ним было комфортно работать и тренироваться. Сергей — замечательный человек. Он имел потенциал и все данные для яркой карьеры.

«Лобановский спросил: «Почему голову опустил? Тебя что, расстреляли? Выходи и играй!»

— Возможно, два важнейших матча вашей жизни произошли в конце 2001-го. В матче плей-офф за выход на чемпионат мира Украина боролась с немцами. Лобановский доверил пост № 1 в обоих матчах именно вам. Когда узнали, что появитесь в старте?

— Лобановский в начале собрания общался с каждым футболистом. Он хотел знать настроение ребят, кто чем дышит. Я не был готов на сто процентов, потому что накануне месяц провел в больнице. С другой стороны, вместе со «Спартаком» я выступал в Лиге чемпионов, поэтому пребывал в приподнятом настроении. Хотя после травмы я пропускал по два гола в каждом матче. «Не думай об этом и работай», — коротко сказал мне Валерий Васильевич. Уже тогда я понимал, что ставку будут делать на меня. Окончательно узнал, что буду стоять в воротах на предматчевой установке.

— Мандраж перед игрой со сборной Германии можно назвать крупнейшим в вашей жизни?

— У меня был игровой режим: играл через два дня на третий. Поэтому привык к такому. То состояние не назову мандражом. Мандраж был в «Таврии», когда тряслись коленки. В игре против немцев было безумное желание. Странное состояние... Когда стоишь на поле и слышишь, как весь стадион в унисон поет гимн твоей страны, то хочется летать... Мы сами себя не слышали в том матче, настолько здорово нас поддерживали. Нам банально не повезло. Забили бы мы три выхода один на один и к 30-й минуте выигрывали бы со счетом 3:0. Зато в ответном матче в Дортмунде до 30-й минуты мы горели именно с таким счетом.

— В перерыве Лобановский вам что-то говорил?

— Третий гол привез я. Пошел на выход и сыграл неуверенно. Валерий Васильевич спросил: «Почему голову опустил? Тебя что, расстреляли? Выходи и играй! Боритесь за ваши шансы». Что тут скажешь... Большой человек.

— Читал, что стыковые матчи с немцами стали для вас самым большим разочарованием в карьере. Долго отходили после этого?

— Это правда. Я просто не все сделал, что мог. Я старался, но никто не виноват, кроме меня. Ни партнеры, ни врачи. Не хватало профессионализма, безответственно отнесся к своему здоровью. Во время матча чемпионата почувствовал боль в локтевом суставе. Вовремя обратился к врачам. Оказалось, что там скопилась жидкость. Здоровье для футболиста — это его инвестиция. Поэтому молодым ребятам всегда говорю, чтобы они заботливо относились к нему.

— В составе «Спартака» вы играли в групповом турнире Лиги чемпионов против «Спарты» Петра Чеха и «Баварии» Оливера Кана. Удалось пообщаться с ними?

— Для меня тот период памятен, потому что я лежал в больнице, а в США произошла трагедия с башнями-близнецами. Не мог в это поверить, так как в 1989-м был там. Со временем покинул больничную палату и вышел в старте матча с «Баварией». Было это в Мюнхене на «Олимпиаштадионе». Наша команда вышла первой в тоннель, немцы задерживались. Кан вышел первым, оставил всех позади, и тут же протянул мне руку. С Чехом улыбнулись друг другу, пожелали успехов, и все. Хотел с Каном обменяться свитерами. Но когда тебе «загрузили» 5 мячей, то не до обменов...

— В завершение: имеете возможность следить за украинским футболом, и чем сейчас занимаетесь?

— Прошлой весной работал в «Крымтеплицы», но после ее исчезновения с футбольной карты, из футбола ушел. Пытаюсь реализовать себя даже за пределами любимой игры. В нашей стране сегодня — переломный момент. И у меня также — такой себе кризис среднего возраста.

Любомир Кузьмяк, «Украинский футбол»

Читайте также:

• Максим Левицкий: «Мой сын перевелся из Москвы в Киев»