Ныне известного форварда 90-х Олега Мочуляка почти ничего не связывает с футболом — он занимается небольшим бизнесом в Одессе и Киеве, и играет за команду одесских ветеранов «Ришелье». Главная его надежда это сын Ренат, который выступает за юношескую команду киевского «Динамо». В большом интервью «Украинскому футболу» 41-летний одессит, успевший поиграть в 5-ти странах, рассказал о своей футбольной карьере, но нам интересен период его выступления в симферопольской «Таврии» в 2001 году, за которую он провел 21 матч и забил 2 гола.



— В начале 2000-х вы переехали в Крым, где стали игроком «Таврии». Почему покинули Одессу?

— В «Черноморце» меня все устраивало, но мне позвонил Александр Ищенко, принявший «Таврию», и пригласил в Симферополь. Руководство обо всем между собой договорилось. Таким образом я стал первым футболистом, который был продан Леонидом Климовым на посту президента «Черноморца». Тот факт, что «Таврия» ставила себе целью выход в еврокубки, не мог не импонировать. Условия трансфера удовлетворили обе стороны.



— Вы стали свидетелем того, как в «Таврии» рождалась звезда вашего коллеги по атаке Васила Гигиадзе. Это был сильнейший форвард, с которым вам приходилось играть в паре?

— Васил пришел в «Таврию» чуть раньше меня. Его любили болельщики и генеральный директор клуба Рувим Аронов. Влияние Аронова было очень значительным. При необходимости мог и тренеру состав на игру подсказать. Гигиадзе был сильным форвардом, хотя частенько любил мяч передержать. С другой стороны, болельщикам он всегда нравился. У нас в коллективе был соотечественник Васила...



— Гоча Трапаидзе.

— Да, оба парня компанейские. Когда в команде не более двух грузин, то это очень хорошо.

— Об Аронове ходит много легенд. Говорят, Анатолий Заяев заметил будущего функционера в театре.

— Да, притча такая существует, хотя на самом деле никто не может сказать точно.

— Аронов даже во время матчей вел себя не очень сдержанно...

— В клубе его поведение было таким же. Он же главным был. Ну, формально, у нас еще был президент Виктор Карасев. Однако мы его почти не видели, и все вопросы решал Аронов. Я к Рувиму относился нормально. Те же местные ребята немного его опасались. Сами понимаете, какие времена были.



— Некоторые источники сообщали, что Аронов уже вышел из мест лишения свободы...

— Честно говоря, не знаю. Недавно в прессе читал о тех событиях. Происходило это все как раз тогда, когда я играл за «Таврию». Оказывается, и у нас на базе это творилось. Страшные вещи...

— Еще одна колоритная фигура симферопольского клуба, правда, из перечня футболистов — это нигериец Учечукву Увакве, который, кроме Украины, успел поиграть в Того, Грузии, Англии, Норвегии и Вьетнаме. Что о нем помните?

— Как по мне, то его пригласили в команду исключительно для болельщиков, как экзотику. Аронов говорил, что надо его периодически выпускать на поле. Я играл в нескольких командах, где были чернокожие ребята, но они мне показались более порядочными, чем Увакве. Нигериец не особо общался с партнерами. Я его до конца так и не понял.

— В «Таврии» вы сыграли, пожалуй, один из самых запоминающихся матчей в жизни. Украинский клуб встречался в Кубке Интертото с французским «ПСЖ». По парижан тогда играли Окоча, Летизи, Хайнце, Дею, Мэнди...

— А на трибунах сидел Роналдиньо. Он тогда как раз из отпуска вернулся и еще не играл.

— Вам в центре поля противостоял Окоча...

— Против нигерийца мне пришлось действовать персонально. Окоча играл в опорной зоне, в «Таврии» я также действовал в середине поля. Это футбольная звезда и очень сильный футболист. Тренер сказал мне: «Если позволишь ему принять мяч, то потом ничего не поделаешь». Пришлось играть на опережение.

— Дома «Таврия» проиграла лишь с разницей в один гол.

— Мы вообще побеждать могли. Только у меня одного два момента было — вратарь потянул. В Симферополе нас поддерживал весь стадион. Во Франции, конечно, было труднее. Там мы проиграли со счетом 0:4.